Любовная геометрия как наука

Есть много публикаций под названием "Любовная геометрия", но к науке они не имеют никакого отношения. Поэтому я решил заполнить этот пробел.

Начну с любовного треугольника. Этот термин давно и прочно вошел в литературу и повседневную жизнь. На интернете можно найти множество статей, объясняющих его смысл с психо- , физио-  и социологических позиций. Но для геметрических исследований нам это не понадобится; достаточно того, что все отлично знают: любовный треугольник это две женщины и один мужчина, или же два мужчины и одна женщина.

Почему треугольник? Потому что их трое, и они связаны между собой, и если каждого представить в виде отрезка прямой, то и получится треугольник. Но я человек технический, и недавно попытался вдруг представить себе этот треугольник. И у меня треугольника не получилось.

Сначала я нарисовал мужчин и женщин в виде отрезков прямой, а чтобы их было удобно сцеплять, придал им форму звеньев с маленькими кружками по концам. Большой кружок в середине с буквой внутри – это обозначение пола, мужчина или женщина. Звено по-иностранному будет линк, и тогда получились два вида линков: М-линк и Ж-линк.

 Дальше я начал строить любовный треугольник. Взял один Ж-линк и присоединил к нему по концам два М-линка, смотрите на левую картинку.  То же самое я сделал с линками, заменив М на Ж и Ж на М (картинка справа). Теперь надо поворачивать наклонные линки навстречу друг другу так, чтобы фигура замкнулась в желаемый треугольник, верно? Но тут выясняется, что замыкать нельзя, потому что наклонные звенья однополые, уловили? А если все-таки взять да и замкнуть, то треугольник-то получится, но не любовный, мы разберемся с этим чуть позже.

 

Итак, любовный треугольник оказался фикцией, и для этих незамкнутых трехзвенников, которые правильно отражают ситуацию, я предлагаю другое название – трилинк, и их может быть два вида:  МЖМ-трилинк и ЖМЖ-трилинк.

А возможна ли какая-нибудь другая замкнутая фигура? Да, очень хорошо получается, например, квадрат:

 Глядя на эту картинку, вы сами легко догадаетесь, что она отображает: это две пары, которые, как говорят, «дружат семьями», причем без всяких ограничений. Такое случается.

Ну а дальше, при числе сторон 5 и более – это уже многоугольники. Вот, я нарисовал один из них:

 Кружки, обозначающие пол, я оставил пустыми, потому что это могут быть и мужчины, и женщины. Кроме того, все точки сцепления я соединил диагоналями, чтобы подчеркнуть, что каждый может иметь дело с кем угодно. Понятно, что эта картинка в точности отображает то, что в литературе известно как свальный грех. И мы назовем её свальный многоугольник. Известны и незамкнутые свальные конфигурации, например, «гусеница», описанная в одной из книг В. Сорокина.

Теперь, вернувшись чуть назад, вспомним, что мы не смогли замкнуть любовный треуголник, так как стороны были однополыми. Теперь мы понимаем, что если все-таки его замкнуть, то это будет частный случай свального многоугольника, а именно – свальный треугольник. Вот, что это такое. Можно также добавить, что если в квадрате, который мы разобрали выше, дорисовать две диагонали, то он превратится в свальный квадрат.

Дальше, вернемся к нашим трилинкам, которые заменили  несостоявшийся любовный треугольник, и подумаем: а не может ли быть для них какая-то другая, замкнутая форма? Оказывается, может, вот посмотрите:

 

В обычном трилинке среднее звено держит крайние звенья на расстоянии, не давая им соприкасаться. Скажем, женщина держит своего любовника в тайне от мужа, или, по крайней мере, не даёт им встречаться. Здесь же всё в открытую – трое живут вместе. Эти картинки напоминают губы, и поэтому я назвал их липс. Итак, имеем два типа:  ЖМЖ-липс и МЖМ-липс. Здесь важно только уточнить, что однополых связей здесь нет, иначе липс превращается в рассмотренный ранее свальный треугольник.

Теперь вспомним о том, что одиночный линк имеет два свободных конца и потенциально способен присоединять к себе другие линки. Что он и делает, как мы видели. Однако, известно, что многие люди живут в одиночестве, как бы замыкаясь в себе. Следующая картинка как раз и демонстрирует такую ситуацию:

 Она же подсказывает, как назвать такого человека: перстень, и, значит, может быть два вида перстней - М-перстень и Ж-перстень. Обратите внимание, что точка соединения концов – маленький кружок – это фактически два кружка, наложенных друг на друга. Это означает, что такой одиночка не совсем безнадежен: при определенных обстоятельствах он может развернуться обратно в прямую и стать полноценным линком. Вот, например, такой вариант: два пассивных вздыхателя при одном нерешительном линке. Возможно, один из них и реализуется.

 Но бывают и совершенно неисправимые одиночки. Они отображаются гладким замкнутым кольцом, которое я назвал ринго – и смысл понятен, и звучит хорошо.

Вот пара примеров, как этот термин может встраиваться в литературную речь:

«Родственники уже давно перестали сватать его, убедившись, что он настоящий ринго».

«Она была красивой женщиной, но в её глазах явственно читалось спокойное равнодушие ринго». По-моему, неплохо, а? 

«Моральный» читатель уже давно скрежещет зубами: не довольно ли всей этой «групповухи» и «колец без шансов»? Где же нормальные пары? Отвечу: такова жизнь. А нормальных пар - много, их даже большинство, и вот одна из них: МЖ-билинк, по аналогии с предыдущим. (В наши дни возможен и однополый билинк).

 Бросаются в глаза две уязвимости такой структуры. Во-первых, линки имеют свободные концы, открытые для присоединения других линков. Во-вторых, они связаны только в одной точке. И то, и другое не способствует крепости и долгожитию билинка, что и подтверждается статистикой: добрая половина всех браков потом распадается. Статистика для незарегистрированных пар не ведется, но мы можем быть уверены: она не лучше.Билинку может угрожать даже такой безобидный объект, как перстень. Вот как выглядит такая структура, являющаяся, по сути, разновидностью трилинка (назовем её билинк-перстень): 

 

В жизни такой перстень называется «другом семьи». Его принимают, он и она понимают, почему он приходит, но чувствуют себя в безопасности ввиду абсолютной пассивности перстня. Чего же часто не понимают – что он подтачивает прочность соединительного шарнира простым фактом своего существования. И при разрушении билинка распрямляется и может занять желаемое место.

Есть ли способ сделать билинк прочнее? Ответ очевиден: надо, чтобы свободные концы линков соединились друг с другом, вот так:

 Эта фигура напоминает мне астрономический объект, известный как двойная звезда, и естественное название для неё – дубль-стар. Такая структура обладает наибольшей надежностью и долговечностью не только в силу своей геометрии, она имеет еще и негеометрическую, эмоционально-лучистую компоненту, которая называется безграничной любовью и создаёт непреодолимое притяжение линков друг к другу.

Встречается ли дубль-линк в природе? Не так часто, но встречается. Тогда, почему бы им не быть в бóльшем количестве, ведь надо просто замкнуться? По разным причинам. В некоторых билинках линки не хотят лишаться свободного конца, в других опасаются чрезмерного притяжения. Но это дело личного выбора.

И теперь мой читатель, просмотрев еще раз все картинки, без труда найдет себя в одной из них, а может быть – и сразу в нескольких. И если он доволен своим положением, то и слава богу. А если нет, то у него есть наглядное пособие для поиска других вариантов. А я, скромно потупив глаза, могу объявить, что являюсь создателем новой научной дисциплины- любовной геометрии.

Воспринявший меня с симпатией читатель может поинтересоваться: не хотел ли бы я подать на Нобелевскую премию. Но как это не хотеть – конечно хочу! Только сам я этого сделать не могу, это должно идти от имени какой-нибудь солидной организации, например, Всемирного Совета Мировой Литературы при ООН. Такого Совета пока нет, но он сразу появится, как только все люди на земле научатся понимать друг друга. И к этому времени нужно, чтобы термин любовный треугольник был окончательно выведен из употребления и заменен на трилинки, липсы и билинк-перстни. Правда, по моим подсчетам на это понадобится лет 30-40, не меньше, и, значит, я до этого момента определенно не доживу.

Поэтому я бы вполне  удовольствовался званием почетного члена Академии Наук (если таковая имеется) архипелага Тристан-да-Кунья (в Атлантическом Океане, открыт в 1506 году). Я напишу им писмо и сообщу, что ввиду того, что Тристан со своей Куньей сумели прожить вместе в ладу и согласии целых пятьсот лет, они заслуживают присвоения им квалификации дубль-стар. Я уверен, им это понравится, и они пригласят меня уже на ближайшее заседание.

Иосиф Бененсон

Апрель 2011 г.

Бескорыстные рыцари оперного искусства

 В предыдущем рассказе про китобоев вы видели меня без галстука и вообще в телогрейке, такие были обстоятельства и времена. Здесь же мне придется предстать пред вами в более цивильном одеянии, поскольку речь пойдет об искусстве. Вот посмотрите: это я в 1958 году, перед защитой диплома на тему того самого китобойца. А рядом со мной – познакомьтесь, моя жена, Галя Соколова, в то же самое время и по тому же поводу. Она училась вместе со мной и тоже ездила тогда на Дальний Восток, но в другое место – на Сахалин.

 

Почему я заговорил о ней – потому что именно она будет в центре этого рассказа, и я мог бы ограничиться только её фотографией. Но я был непосредственным участником тех событий, и поэтому без всякого смущения «примазываюсь» рядом.

Собственно, примазываться с самого начала не было нужды. Галя любила петь и имела хороший голос, а я любил играть и к тому времени умел это делать. Поэтому мы с первого же курса вместе выступали на всех вечерах самодеятельности, исполняя популярные арии, романсы и эстрадные песни. Сохранилась одна фотография тех времен, вечер, посвященный десятилетию судостроительного факультета.

 

Теперь перенесемся лет на десять вперед. Сцена из оперы «Царская невеста». Опричник Григорий Грязной, влюбившийся в Марфу, невесту его товарища и будущую царскую невесту, обдумывает план завоевания её сердца. Его любовница Любаша видит его охлаждение к ней и входит к нему в горницу, чтобы объясниться. - Зачем ты? - грозно вопрошает Григорий. – Я спросить тебя хотела, пойдёшь ли ты к заутрене? – робко отвечает Любаша.

 

Где это происходило? В те годы в Москве было два самодеятельных оперных коллектива: один в Центральном Доме Культуры Железнодорожников (ЦДКЖ, на площади трёх вокзалов), и второй в Клубе им. Чкалова (на ул. Правды), принадлежавшем большому «почтовому ящику», где тоже был отличный зал с оборудованной театральной сценой и студийными помещениями. Так вот, во втором из них.

Роль Грязного исполнял Филипп Грузинский, обладатель красивого сильного баритона. В своё время его много раз приглашали на профессиональную сцену, но он предпочитал работать конструктором в бюро Ильюшина и при этом в своё удовольствие петь главные оперные партии, сначала в ЦДКЖ, а затем в Клубе им. Чкалова. В жизни это был тихий, приятный, улыбчивый человек, но на сцене он преображался до неузнаваемости. Когда на первой галиной репетиции, еще без костюмов и грима, он в полную силу своего голоса обратился к ней с этим «Зачем ты?», она от неожиданности растерялась и некоторое время не могла произнести ни слова. – Ты знаешь,- рассказывала потом мне она, - я в то мгновение подумала: и в самом деле, зачем я?  Но потом всё пошло хорошо, и они много лет с удовольствием встречались на сцене и в жизни. На следующем снимке вы видите, как Любаша пытается вернуть любовь Григория, которому она отдала себя всю без остатка.

А здесь Кармен (Галя) провожает восторженным взглядом Эскамильо (Грузинский), который только что пропел свою знаменитую арию и направляется на арену.

Галя тоже работала конструктором и тоже на авиационном предприятии. Там, в местном Доме Культуры она познакомилась с преподавателем вокала Вероникой Александровной Никитиной, ставшей её первым учителем. Это было большой удачей, так как Вероника Александровна была человеком необыкновенным. Она закончила консерваторию перед самой войной, и её  концерты в первые годы проходили в госпиталях и прифронтовых зонах. Потом она много лет работала иллюстратором в консерватории.

В наше время есть  компакт-диски, на которых записана вся мировая музыка, много уже есть и на Ютюб, а тогда ничего этого не было, и музыку на лекциях демонстрировали живые музыканты-иллюстраторы. Помню, даже в музыкальной школе, где я учился, две пианистки играли нам в четыре руки 40-ю симфонию Моцарта. В отличие от оперного или концертирующего певца, имеющего в работе сравнительно ограниченный репертуар, певцу-иллюстратору приходилось исполнять необыкновенно много различной музыки, и Вероника Александровна не раз демонстрировала свои широкие познания и великолепную память. Кроме того, присутствуя на индивидуальных занятиях консерваторских профессоров, она приобрела дополнительные познания в области педагогики вокала и сценической техники.

Музыке Галя в детстве не училась и учиться так и не захотела, хотя дома у нас были для этого все условия. Но вокалом занималась усердно, всё на слух, так и не зная ни одной ноты. Естественно, дома я помогал ей разучивать все более сложный репертуар, она стала выступать на заводской сцене. Вот как проиллюстрировал это однажды один из её сотрудников:

Наконец, наступил день, когда Вероника Александровна предложила Гале попробовать свои силы в опере, благо здесь, совсем рядом, в клубе Чкалова совсем неплохой оперный коллектив. - В опере? Да об этом можно только мечтать! Но как исполнять целый спектакль, не зная нот, и вообще... – Вы там будете не одна такая, и я уверена – будете из лучших, - ответила Вероника Александровна, - я свожу вас туда и представлю. Но для этого надо сначала выучить целиком хотя бы одну оперу. А вы нам в этом поможете, - добавила она, обращаясь ко мне. Так я стал на много лет «внештатным» членом оперного коллектива, пройдя насквозь вместе с Галей клавиры нескольких опер, побывав на всех спектаклях как зритель и за кулисами. За это время я узнал об опере много такого, о чем раньше и не думал, хотя на слух музыка этих опер была мне знакома.

Насчет «прошел клавиры насквозь» - я не оговорился. В самодеятельной опере все хотели быть на ведущих ролях, для этого туда и ходили. И все, кто эти роли выучивали, их получали, но – по очереди. А на других спектаклях исполняли роли второго плана. Поэтому все должны были знать всю оперу, все ансамбли. И хора отдельного тоже не могло быть, участвовали все. Иногда приходилось исполнять сразу несколько вспомогательных ролей, с переодеванием. Ввиду недостатка «кадров» даже режиссер Валентина Федоровна обычно наряжалась в кого-нибудь, продолжая одновременно руководить спектаклем. И случались накладки. Однажды в «Снегурочке» она в роли отрока должна была выйти на сцену и произнести буквально одну фразу. Но, как говорят, аккорд грянул, а Валентины Федоровны нет. Галя в это время стояла за сценой, наряженная Лелем. Она знала фразу отрока, и, понимая, что в таком виде выйти на сцену нельзя, пропела эту фразу из-за сцены. Всё благополучно покатилось дальше, а Валентина Федоровна, услышав издалека Галин голос, которого здесь не должно было быть, быстро появилась и с испугом спросила: - Вы что, выходили на сцену?

«Снегурочка» была первой галиной оперой. Особой конкуренции или антагонизма, какой бывает в профессиональных коллективах, в самодеятельной опере не было, так как все были равны. Однако, встретили Галю поначалу с некоторым напряжением, видимо оттого, что она сразу претендовала на одну из главных ролей. И случайно это было, или нет, но на первом же выступлении её ожидало серьёзное испытание. Первая песня Леля, распевная, в стиле русской народной песни, исполняется без сопровождения. Только между куплетами небольшие музыкальные вставки. Всё прошло хорошо, Галя умела точно держать тональность. А следом – сразу вторая песня Леля, подвижная, с красивым музыкальным сопровождением. Так вот этого сопровождения не последовало. Не появилось оно и после первого куплета, и Галя спела всю песню опять же а капелла. Что же произошло? Спектакль шел под фортепиано, и в этом месте клавира два листа были вырваны и вставлены где-то в конце. Но в дальнейшем такого больше никогда не повторялось.

Итак, все артисты были любителями, приходили на репетиции после работы. Это были люди разного возраста и разных профессий. Была и портниха, была и начальник станции метро «Белорусская», и главный инженер проекта, и всех их объединяла любовь к этому непростому искусству оперы. Если же в спектакле предусматривались танцы или номера с участием детей, то это с удовольствием исполняли соответствующие студии клуба. А обслуживали их всех профессионалы - сотрудники клуба: режиссер, дирижер, концертмейстеры, преподаватели вокала, хореографы, художники, костюмер, осветитель. Гримера приглашали перед спектаклем, кажется, из Малого театра. Держать свой оркестр клуб не мог, но иногда удавалось собрать его из студентов консерватории. И печатали совершенно настоящую афишу, вот посмотрите на одну из них.

На роль Кармен претендовали, как вы видите, целых шесть человек. Галя указана последней, так получалось по алфавиту. Но реально эту партию пели по очереди только двое: Галя и Вера Коровянская, та самая, которая начальник станции метро. Остальные или не были достаточно готовы, или просто побаивались. Но на репетиции и спектакли приходили все, работы хватало.

Что такое опера? Знаем с детства: драма – где все говорят, опера – где все поют, оперетта – где и говорят, и поют. И большинство людей оперу так и воспринимают: музыка и пение. И подкрепляется это тем, что оперу вполне можно слушать в аудиозаписи, и это даже ещё лучше, чем с балкона в театре: по крайней мере все слова слышно. Конечно, в театре декорации, костюмы, но это зрелищная часть, которая с музыкой и пением, вообще говоря, не связана.

Кстати, о словах: многие слушатели хорошо запоминают оперные мелодии, а слова – так, местами. А если иностранная опера исполняется, как сейчас принято, на языке оригинала, то никаких слов, считайте, нет вообще, они никому не понятны (кроме знающих этот язык в совершенстве), а титры, которые показывают над сценой, дают лишь общее представление о происходящем. Говорят, что только на языке оригинала опера звучит «правильно», и это верно, но только для «страны оригинала». Во всех же других странах непонятный текст превращается в красивую, хорошо звучащую бутафорию, или, лучше сказать- бижутерию.

Тогда зачем же это делается? Ведь мы помним, что в России иностранные оперы шли в переводе, и это было лучше, потому что широкая публика их понимала. Для артистов текст оригинала был бесполезен, так как за границу их тогда не выпускали. А сегодня они выучивют иностранный текст, где отделаться полностью от акцента  не могут, и носителю этого языка слушать их бывает неприятно. Но, к сожалению, это именно так, и так и будет, потому что исполнение на языке оригинала просто необходимо гастролирущим артистам. В любой стране они будут петь, к примеру, «Кармен» по-французски, а иначе им пришлось бы изучать все основные мировые языки.

И последнее, о чем надо сказать, говоря об опере – это артисты на сцене, которые не только, конечно, поют, но и что-то делают. В некоторых операх, в зависимости от стиля и постановки, они вообще статичны, поют, неподвижно глядя в зал и перемещаются по минимуму. В других они пытаются что-то изображать, более или менее успешно. Но это мало кого волнует, если у певца хороший голос. Если же голос отличный, то ему открыта дорога на все оперные площадки, даже если он и неуклюж на сцене. И в этом есть резон, ибо люди приходят слушать оперу.

Но, с другой стороны, приходят и смотреть тоже, иначе зачем идти в театр, лучше послушать запись со знаменитым артистом. Чувствуете, начинаем крутиться на одном месте. И это значит, что пора все-таки четко определить, что такое опера. Вот наилучшее, что я когда-либо прочитал: опера – это драма, исполняемая певцами и музыкантами. Такое определение напрягало многих, с кем мне приходилось говорить на эту тему, в том числе и профессиональных музыкантов-инструменталистов. Потому что на первом месте здесь стоит слово драма, а не пение и музыка. И это предполагает, что опера должна исполняться артистами совершенно таким же образом, как и драма не музыкальная. И для этого артисты должны в совершенстве владеть такими приемами актерского мастерства, как мимика, жест, пластика движения в пространстве сцены.

В 1964 году в Москву впервые приехала труппа миланского театра Ла Скала. Простому человеку достать билет было сложно, но Гале повезло: в профкоме, зная об её увлечении, презентовали ей один билет на «Богему». Из театра она вернулась чрезвычайно взволнованной, подобного раньше видеть не приходилось. - Ты знаешь, - рассказывала она мне, - это было такое живое, гармоничное действо, что совершенно забывалось о том, что они поют.

Представляете, забывалось о том, что они поют, хотя все были вокалистами мирового уровня! Это был опыт абсолютного погружения в оперу. Почти абсолютного, потому что слова все-таки оставались непонятными.

Все это хорошо знала и понимала Вероника Александровна, галина наставница. Она терпеливо учила её петь «от слова» и сопровождать это соответствующим выражением лица и тела. Результаты были впечатляющими, я уже знал это по опере «Царская невеста», но главное ожидало меня впереди. Галя готовилась к первому выступлению в роли Кармен, и мы с ней часто дома прогоняли отдельные номера. При этом она никогда не пыталась что-то «изображать», пела всё скромно, по-деловому. И на репетициях, насколько мне было известно, она драматически не выкладывалась, в противоположность многим. Только однажды она мне со смехом рассказала случай, который напомнил её давний эпизод с Грязным, так напугавшим её своим «Зачем ты?».

Галиным партнером в роли Хозе должен был быть Николай Терехин, обладатель красивого тенора. Между прочим, в жизни он заметно заикался, но на сцене бывал великолепен. Вот посмотрите на него: после драки работниц на фабрике он, по приказу лейтенанта, связал ей руки (видите сзади кончик веревки?) и должен отвести её в тюрьму. Но Кармен успевает быстро влюбить его в себя и обещает свидание в таверне в обмен на возможность побега.

 

Николай знал, что Галя разучивает роль Кармен, и периодически подсмеивался над ней: дескать, эта роль тебе не по зубам. И вот первая репетиция, в студийной комнате. Сцена в таверне, Кармен уже там и встречает Хозе возгласом «Наконец, и ты!».  Галя пропела это в полную силу и с соответсвущим «выражением лица». Это оказалось для него настолько неожиданным, что у него буквально, как выразилась Галя, челюсть отвисла, и он не сразу смог собраться, чтобы продолжать.

Перед спектаклем я не замечал, чтобы Галя волновалась; напротив, она казалась спокойной и сосредоточенной. Я же ощущал беспокойство – уж очень образ Кармен отличался от неё самой в жизни. Но когда она последней, после всех работниц появилась на ступенях табачной фабрики и, окинув взглядом толпу ожидавших ее восторженных молодых людей, пропела с вызовом и превосходством своё «Вас когда полюблю? Быть может, никогда, иль завтра, друзья», я был поражен: это был совершенно не знакомый мне человек, это была Кармен, свободная и смелая, с «взглядом дерзким и наглым» по словам самого Хозе. Но - без излишней вульгарности или грубости. Не похожая на других Кармен, которых мне приходилось видеть до или после.

Хозе оказался на высоте, и вся труппа играла увлеченно и слаженно. И я впервые почувствовал себя полностью погруженным в действие, с таким же чувством, о каком Галя рассказывала мне после «Богемы». Но, об этом хватит, посмотрите вот только еще одну фотографию: Кармен уговаривает Хозе уйти вместе с ней к контрабандистам.

 

Конечно, многие, читая всё это, думают: сказки нам рассказывает, тем более, что пишет о своей жене. Какое там может быть «высокое искусство» в самодеятельной опере? Но – на Галю ходили. Это были, в основном, люди пожилого возраста, которые звонили в клуб, чтобы удостовериться в её участии в спектакле. И потом, у меня есть доказательство моей беспристрастности. Я бы даже сказал – документ.

Однажды, накануне спектакля «Кармен» с Галиным участием Николай Терехин заболел. Второй Хозе тоже по каким-то причинам был недоступен. Единственный выход - позвонить в Музыкальный театр Станиславского и попросить о помощи. За час до начала спектакля на сцене появился солист театра Вячеслав Осипов. Вот посмотрите на него, это последние мгновения оперы, он уже ударил ножом Кармен и через секунду она окажется на земле, а он, сам потрясенный, произнесёт своё последнее «Арестуйте меня....Ах, Кармен, я тебя обожаю!»

 Впоследствии Осипов приобретет репутацию одного из лучших исполнителей роли Хозе и получит приглашение на десять лет играть эту роль в берлинском театре Комише Опер. А тогда он, еще молодой человек, согласился поиграть вечер с самодеятельностью, деньги никогда не лишние. Галю об этом никто не предупредил, и она даже морально не успела подготовиться. Итак, без репетиции, без ничего. Она мне потом рассказывала: познакомились, вышли на сцену, Вячеслав попросил в общих чертах объяснить нашу «географию» - кто откуда выходит, где стоит. Но это ж целая опера. Я неопределенно развела руками, и тут мы с ним друг другу улыбнулись: ладно, всё по ходу действия. Он был профессионалом и, видимо, сразу понял, что я тоже не новичок. 

Спектакль прошел совершенно гладко. Чем дальше, тем все более было заметно, что ему приятно и легко играть с этой необычной Кармен, чего он, конечно, совершенно не ожидал. В один момент по ходу действия он вдруг подхватил её на руки и унёс за сцену – так делали у них в театре. А после спектакля публично расцеловал.

Я расспрашивал её, как она пришла к такому рисунку роли. Были ли это всё указания со стороны, или... Она ответила, что со стороны – так, самую малость, а часто даже и вопреки. Она сама продумывала в голове весь спектакль, каждую фразу, интонацию, движение. Для этого нужно было время, свободное от работы, семьи, и представьте – она находила это время в метро при поездках на работу и обратно. Я пытался также понять, играла ли она, как бы, по системе Станиславского, или же Мейерхольда. Сама она в таких терминах не мыслила, но к чему я пришел - она, безусловно, входила в роль, и в то же время сохраняла трезвый контроль за собой и окружающим.

Руководитель драматического коллектива клуба часто заходил в оперную студию, бывал на спектаклях. Он неоднократно предлагал Гале главные роли в различных пьесах, но она всегда вежливо отказывалась. Драма без музыки, без пения её не увлекала, только опера приносила ей ощущуние полноты жизни.

И последний мой рассказ – о том, как Галина находчивость спасала однажды один очень важный спектакль. Это была «Иоланта» в совместной постановке театра Станиславского и Клуба им. Чкалова, так называемый шефский спектакль. Вот посмотрите афишу:

 

Большинство солистов были самодеятельные артисты, всё остальное – от театра. Репетиции вёл дирижер Владимир Есипов, он же должен был дирижировать и спектаклем. Однако, незадолго до генеральной репетиции Есипов куда-то уехал, и её проводил Дмитрий Китаенко. В день спектакля Есипов вернулся, но в театре такое правило: спектаклем дирижирует тот, кто проводил генеральную репетицию. Итак, Китаенко встал за пульт, а Есипов уселся в зале наблюдать, что из всего этого получится.

Его волнение было не напрасным, зал был полон. Вот короткое оркестровое вступление, занавес открывается, на сцене прекрасный сад и в нём Иоланта, её кормилица Марта и две подруги, Бригитта и Лаура (Галя). Они должны исполнить речитатив, довольно сложно вплетающийся в ткань непрерывно льющейся музыки. На репетициях всё получалось, но здесь происходит осечка. Первой должна вступить Марта, но в нужный момент она молчит. Следом за ней молчит и Иоланта. Ступор. Побледневший Есипов вскакивает с места и бежит за кулисы на помощь. В это время Китаенко даёт знак музыкантам играть с предыдущей цифры, но всё повторяется: Марта не начинает, Иоланта не подхватывает. Тогда дирижер принимает решение не останавливаться, надеясь, что кто-нибудь «вскочит на ходу». И это делает Галя. Вот очередь доходит до подруг, и она тихо говорит: - Зоя, давай!

Когда через мгновение запыхавшийся Есипов появился между кулисами, опера уже шла, и никаких накладок больше не было. В зале почти никто ничего не заметил. В антракте хористы и артисты второго плана с интересом расспрашивали самодеятельных солистов – кто вы, и где учились, и многие ответы их просто поражали. А в конце, как и положено, была овация, цветы, корреспонденты. Вот одна из фотографий:

Из тех, кто вам уже знаком, вы видите Галю (Лаура) и Николая Терехина (Водемон, крайний слева). На следущий день в одной из московских газет появилась заметка о спектакле. Имена некоторых самодеятельных артистов, в том числе и Гали, в ней не упоминались. Оказалось, корреспондент принял их за артистов театра.

С тех пор прошло много лет. Сегодня, насколько мне известно, в Москве нет ни одной самодеятельной оперы. ЦДКЖ используется как театрально-концертный зал, в бывшем клубе Чкалова – казино. Советская власть, конечно, не вернётся, но меценаты, я уверен, появятся, и они дадут возможность снова выйти на сцену рыцарям оперы, поющим не за деньги, а из любви к этому непростому и прекрасному виду искусства.

Иосиф Бененсон

Апрель 2011 г.

Китобои и китобойцы

В 50-е годы в число парадных меропрятий, получавших освещение на первых полосах советских газет и в кинохронике, входили проводы и встречи китобойной флотилии «Слава». В Одессе, где базировалась флотилия, это бывали праздничные дни, и всё это некоторым образом отразилось даже в известной оперетте И. Дунаевского «Белая акация»: девушка Тоня, роль которой исполняла тогда несравненная Татьяна Шмыга, работала радистом на китобойце.

Чтобы всем было понятно, китобоец – это судно-охотник за китами, порядка 40-60 метров в длину, т.е. небольшое по сравнению с базой, представлявшей из себя плавучий завод по разделке и переработке китов. С плавбазой «Слава» в составе флотилии работало до восьми китобойцев. И всех, кто на судах флотилии уходил на промысел в далекие воды Антарктики, называли китобоями.

В последние десятилетия китобойный промысел был приостановлен международной конвенцией, и всё это ушло в историю. И чем дальше от нас любая история, тем больше, как мы знаем, появляется людей, желающих о ней написать как знатоки или очевидцы.

Недавно я решил посмотреть, много ли есть на интернете об истории китобойного промысла в России. Оказалось – немало; правда, часто они повторяют друг друга. Что я заметил - когда дело доходит до описания технических деталей охоты на кита, появляются множественные несуразности, например, гарпун весит 100 кг (в самом деле гораздо меньше), или собирались вести стрельбу при шторме 9 баллов (даже не смешно). Это явно говорит о том, что авторы сами этого не видели, и, возможно, вообще не бывали на промысле. И тут я подумал: а ведь я был, всё видел, и даже... трогал. И надо бы рассказать об этом, пока ещё жив. Тем более, что у меня сохранилось несколько фотографий с места событий.

Вот как это было. Учился я на корабельного инженера, и весной 1957 г. надо было выбрать тему дипломного проекта, к которой обычно привязывалось и место преддипломной практики. Когда я увидел в предложенном списке «Китобойное судно для Дальнего Востока», то сразу испытал приятное волнение. Я знал, что в Беринговом море работала другая советская китобойная флотилия, «Алеут», и сам этот объект, и далекое путешествие туда обещали много интересного.

Так всё и получилось. Самолёт студентам не оплачивали, но это и к лучшему: неделя на поезде от Москвы до Владивостока, через всю Россию, по рельсам и по карте – это было здорово. Дальше предстоял путь на танкере через Японское море, пролив Лаперуза, Охотское море, один из Курильских проливов и затем на север к Командорским островам, где тогда вела промысел флотилия. Танкер этот был один из тех, которые совершали регулярные рейсы к «Алеуту», доставляя на плавбазу мазут и забирая обратно в тех же танках (после их очистки и пропарки) китовый жир. Обеспечивали они также и пополнение запасов продовольствия, запчастей, иногда замену отдельных членов экипажа, ну и, конечно, привозили посылки от родственников, но об этом потом.

Путь от Владивостока до «Алеута» занимал обычно около четырех дней. Но в этот раз всё пошло не так. Сначала после недолгого плавания при совершенно спокойном море обнаружилась неисправность двигателя. Пришлоь зайти в Находку, где оказалось, что ремонт будет не быстрый. Поставили борт-о-борт другой танкер и перелили в него всё из нашего. Пошли дальше. А дальше, в Охотском море разразился сильнейший шторм, там такое бывает даже и летом. Смотреть при этом на море из ходовой рубки – зрелище необыкновенное. Танкер сам по себе большой, ходовая рубка на большой высоте, и трудно поверить, пока сам не увидишь, что «на девятом валу» нос целиком зароется в волну и она прокатится через всё судно, ударив в иллюминаторы рубки, как бы прямо в лицо. Или увидеть встречное судно на вершине волны, когда корма совершенно оголяется и гребные винты крутятся вхолостую.

Но опять случилось непредвиденное: во время шторма был поврежден упорный подшипник гребного вала, а это значит: стоп машина, хода нет, судно разворачивается бортом к волне и превращается в неуправляемый поплавок. Буксир подошел спустя полдня, всё это время я сидел в каюте, поглядывая на иллюминатор, который то уходил глубоко под воду, то выныривал и смотрел высоко в небо. Буксир привел нас в Петропавловск-Камчатский, где за день был сделан необходимый ремонт, а мне представилась возможность сойти на берег и осмотреть одну из окрестных сопок. Как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло: благодаря этим двум авариям я познакомился с двумя великолепными бухтами – в Находке и Петропавловске. Остаток пути прошел без приключений. Флотилия в это время встала на рейде около острова Медный (меньший из Командорских островов) и устроила выходной день с выходом на берег, благо в посылках было, в основном, спиртное. Выпивали китобои хорошо, но без каких бы то ни было эксцессов.

На «Алеуте» меня зачислили матросом, и мне пришлось принимать участие во всех обычных работах палубной команды: швартовка, постановка на якорь, перегрузка, уборка. Но были и особенности. В один из первых дней на палубу по кормовому слипу затащили кашалота (хвостом вперед) и начали его разделку. Я попросил сфотографировать меня рядом с китом. 

Раздельщики орудовали фленшерными ножами – в виде секиры на длинной палке, и вначале сделали два параллельных надреза от головы до хвоста и два коротких по концам, на глубину, как оказалось, толщины жирового слоя. Потом ближе к голове между надрезами сделали квадратное отверстие, зацепили за него гак (крюк) грузоподъёмной стрелы и, скомандовав «вира», аккуратно отделили первую полосу жира, как шкурку банана. Так полоса за полосой «раздели» всего кита, порезали полосы на куски и сбросили их в палубные люки жиротопных котлов. В течение этого времени палуба оставалась сравнительно чистой.

Но дальше последовала разделка туши, а это – мясо, кости, палуба стала покрываться кровью и слизью, что само по себе и ничего, но становилось скользко. Теперь представьте себе, что палуба не горизонтальна, т.е. имеется крен, а так было почти всегда, когда была напряженная работа и шел кит за китом, т.к. одни котлы и цистерны заполнялись, другие опорожнялись, и у механиков не было времени, чтобы переливом других цистерн быстро выравнивать крен. И если надо было перейти по палубе с борта на борт, то под горку – легко, встал и поехал. Но обратно – только держась за что-нибудь, и поэтому часто в обход, и падать не рекомендуется, потом долго отмываться.

Однажды меня вместе с другим матросом высадили на берег, чтобы набрать чистого песка для пожарных ящиков. Было это в бухте Северная-Глубокая, на восточном камчатском побережье, куда «Алеут» зашел для пополнения запасов пресной воды. Бухта эта действительно глубокая, вот посмотрите: плавбаза стоит кормой почти у самого берега.

 

Вы, наверно, заметили большую трубу, из которой валит черный дым? Это потому, что «Алеут» был пароходом, в буквальном смысле слова, и все его китобойцы – тоже. Они были построены еще в начале прошлого века, за границей, и первоначально работали на угле, Позднее топки переделали под мазут. Чего до этого мне не приходилось видеть, так это палубных механизмов с паровым приводом. Оказалось, лебедки, шпили, механические пилы для разделки туш были весьма компактны и работали они – ну просто великолепно, как часы, с характерным пристуком.

Набрав нужное количество песка, мы с товарищем осмотрелись. Рядом впадала в залив неширокая речка, вытекавшая из ущелья остроконечных скалистых гор. Хотя был уже август, у подножия гор еще были остатки снега. Против течения шел на нерест непрерывный плотный косяк лосося (какого вида – не помню). Немного повыше река была перегорожена крупноячеистой, как гамак, сетью, в которой застряли несколько рыбин. И полная тишина. Неизвестно откуда появился чукча, молча достал и протянул нам большую рыбу. Баркас всё не приходил, и так как у нас было свободное ведро и спички, мы решили сварить рыбу на костре. Но соли не было ни грамма, так что сварить – сварили, а есть не смогли. Лучше взяли бы на борт.

Китобойцы подходили каждый день, с добытыми китами или без них. Так что снаружи я сумел хорошо их рассмотреть, еще находясь на плавбазе. Внешние архитектурные особенности китобойца – задранная к носу линия борта, носовая площадка гарпунёра с установленной на ней гарпунной пушкой, продублированный пост рулевого управления на открытой площадке сразу перед ходовой рубкой, переходной мостик от этого поста к площадке гарпунёра, бочка наблюдателя на верхушке мачты.

 Зачем всё это нужно? Во время охоты на кита всё командование переходит к гарпунёру. Как только наблюдатель сообщает об обнаружении фонтана, гарпунёр перебегает к пушке и голосом подаёт команды рулевому на открытой площадке. Между прочим, у кашалота (а именно они и водились, в основном, в том районе) фонтан совсем небольшой. Вот смотрите прямо вдоль переходного мостика и дальше на воду – как бы небольшое облачко и слева от него угадывается спина кита. Гарпунёр уже на стреме.

 Дело в том, что кашалот относится к разряду зубатых китов, т.е. хищников, и при дыхании воду в себя не набирает. Другое дело усатые киты: зубов у них нет, рот всегда как бы широко открыт и перегорожен частоколом тонких роговых пластин китового уса с пушистой бахромой на краю. При каждом вдохе кит забирает большое количество воды, при этом на бахроме застревает планктон – мелкие рачки и водоросли, которые и являются его пищей. Соответственно и фонтан при выдохе получается мощным и высоким.

Наконец, настал день, когда я перешел на китобоец. Сам этот момент мне хорошо запомнился. Китобоец стоял у борта плавбазы как раз в том месте, где были выпускные отверстия отработанного пара из жиротопных котлов, и когда я спускался на палубу китобойца, он весь был окутан густым желто-зеленым облаком с весьма специфическим запахом. Потом я на это уже не обращал внимания, но по первому разу меня приободрили шутливым замечанием: - Духи «Красная Москва». Название китобойца и меня на нём можно увидеть на следующем снимке.

 Для начала надо мной немного подшутили, предложив мне порулить (не на охоте, конечно, а на переходе). Дело в том, что тяжелое судно, особенно старой постройки, не сразу реагирует на поворот штурвала, как это бывает на автомобиле или на катере. Поворачиваешь штурвал и ничего не происходит, и если имеешь опыт, то знаешь, что надо подождать. У меня такого опыта не было. Поворачиваю штурвал – ничего, я ещё больше поворачиваю, наконец пошло. Вижу, хватит, кручу штурвал обратно, а судно продолжает всё в ту же сторону. Спешно кручу в противоположную сторону... короче, судно рыскает вправо и влево и я никак не могу удержать его на нужном курсе. Матросы смеются, и я с ними. Между прочим, на этом снимке хорошо виден дублирущий пост управления: штурвал, машинный телеграф и переговорная труба. Компас в кадр не попал.

 

Охота на кита в принципе напоминает ловлю большой рыбы: зацепить, самортизировать удары, аккуратно подтянуть, взять на борт. Чтобы зацепить кита на расстоянии, в него стреляют из пушки стальным гарпуном. Посмотрите на следующую фотографию: гарпуны закреплены на стенке рубки; стоящая рядом женщина (повариха на китобойце) позволяет зрительно оценить длину гарпуна – порядка метра семьдесят. Самый верхний конец гарпуна – цилиндрический, с резьбой, на него перед  выстрелом навинчивают конической формы гранату, которая взрывается в теле кита спустя несколько секунд после попадания. При этом взрыв не повреждает резьбу. Ниже видны шарнирно установленные заостренные лапы (их четыре по окружности), стянутые сейчас шпагатом, чтобы не расходились, но в момент взрыва они-таки растопырятся и прочно заякорят гарпун в теле кита. 

 Дальше вниз до самого конца гарпуна– это как бы длинное игольное ушко. Многим в детстве приходилось бросать простейшие дротики, сделанные из штопальной иглы и продетого через ушко обрывка нити. Хвост из нити обеспечивал ориентацию иглы в полете строго вдоль её траектории, острым концом вперед. Таким же образом должен лететь и гарпун, и, следовательно, китлинь – тонкий, но крепкий канат, исполняющий здесь функцию рыболовной лески, должен быть присоединен к концу гарпуна. Однако, возникает проблема: гарпун заряжается в пушку задним концом через дуло, при этом китлинь не должен вместе с гарпуном заходить в ствол (см. следующий снимок).

Проблема решается с помощью упомянутого длинного ушка - прорези вдоль гарпуна, передняя часть которого выступает за пределы ствола. Вот сюда-то и прикрепляется первоначально с помощью скобы конец китлиня (см. следующий снимок – гарпунёр готов стрелять). Как только гарпун полетел, скоба соскальзывает к его концу и остается там на всё время полёта. Метательный заряд гарпуна заряжается сзади, через казенную часть.

 Китлинь предварительно укладываеся на площадке в виде двух аккуратных бухт по обеим сторонам от пушки – по одной бухте на выстрел. Этим обеспечивается его свободая и безынерционная размотка при выстреле. Далеко ли приходится лететь гарпуну? Стрельбу по усатым китам мне увидеть не довелось. Известно, что ближе чем на 40-60 метров они к себе не подпускают, осторожничают, т.к. у них есть хищные враги, например, косатка (кит-убийца). Кашалоты же вели себя совершенно беспечно: иногда мы подходили к ним  на расстояние буквально в несколько метров.

 

Раненный кит совершает сильный рывок, уходя на глубину. То же самое делает и рыба, и если не амортизировать удар, то или порвется леска, или рыба сойдет с крючка, поранив себя. Роль амортизатора там выполняет упругое удилище, а также умелые действия рыболова, вовремя отпускающего катушку. Теперь представим себе, каков же должен быть амортизатор для многотонной туши кита. Ясно, что это должна быть прочная стальная пружина. Но она же должна быть и очень податливой, и, следовательно, очень длинной. Практически эта задача решена следующим образом: на специальной раме уставливаются короткие пружины одинаковой длины с суммарной длиной как у воображаемой длинной пружины. Концы этих пружин объединены канатным полиспастом с подвижными и неподвижными блоками таким образом,  что нагрузка на все пружины одинакова, а их удлинения складываются. Что и требуется. В носовом отсеке китобойца, прямо под палубой установлены два таких амортизирующих устройства, к которым присоединяются коренные концы двух бухт китлиня.

Итак, раненный кит уходил под воду. Судно неподвижно. Люди на палубе распределялись вдоль бортов, чтобы как можно раньше заметить вынырнувшего кита. Здесь начиналось непростое маневрирование с таким расчетом, чтобы кит оказался перед носом, только в таком положении можно, включая лебедку, подтягивать его поближе. Иногда бывало, что кит долго не сдавался, продолжал нырять и его приходилось добивать повторными выстрелами. Между прочим, в процессе вываживания кита гарпуны иногда деформировались. Но не ломались, т. к. их хвостовая часть была сделана из мягкой стали. Потом их выправляли в кузнице на базе и возвращали на китобойцы.

Наконец, сопротивление кита сломлено. Вот посмотрите: кашалот, уже бездыханный, лежит на боку и подтянут к борту. Для того, чтобы продолжать охоту, его придется временно, до вечера, оставить в море. Для этого кита поднадувают сжатым воздухом от компрессора (двое матросов слева) и вонзают в него шест с алюминиевым экраном для облегчения поиска с помощью радара (это готовится сделать матрос справа). К хвосту кита подвязывают линь с буем, чтобы было потом за что схватиться. 

 Иногда вместо экрана ставили просто флаг. 

 Координаты оставленных в море китов записывали и передавали по радио на базу, а там решали – какие из них подберет база, а какие – сам китобоец. Вот посмотрите: «Трудфронт» буксирует на базу двух добытых им китов, хвостами вперед, вокруг каждого хвоста цепная удавка, пропущенная через клюз фальшборта и закрепленная на палубе. Скорость хода, конечно, невелика, но, как говорится, своя ноша не тянет. Кстати, здесь можно увидеть и компас перед штурвалом, который не был виден на другой фотографии.

 Ну, что ещё... Вы, наверно, заметили, какая у кашалота большая, прямоугольная, как чемодан, голова? Внутри неё – спермацет, нежная желеобразная субстанция, которая была очень ценным сырьем для парфюмерной промышленности. Мясо и жир кашалота несъедобны, и использовались для других целей. В голове же усатого кита ничего особенного нет, но зато мясо его довольно вкусное, напоминает говядину, запах только другой. Когда однажды при мне на «Алеуте» забили такого кита, столовая наварила холодца на всю флотилию. Внизу толстый слой рубленого мяса, а на нём ещё более толстый слой студня, лёгкого, почти прозрачного; дунешь слегка и он колышется...

Иосиф Бененсон

Апрель 2011 г.