Однобайтовый роман

Чтобы догадаться, что значит «однобайтовый», не обязательно быть программистом: достаточно иметь компьютер (а у вас, я знаю, он есть, раз вы сейчас читаете с экрана); и на компьютере или в руководстве указано, сколько там мегабайтов или гигабайтов памяти, что означает – миллионов или миллиардов байтов. Байт по-английски означает также «укус», но не в смысле травмы, а сколько можно за раз откусить чего-нибудь. Байт памяти состоит из восьми двоичных разрядов, и хорошую иллюстрацию ему дает ослепительная улыбка красавицы, демонстрирующая обычно восемь верхних зубов и, к тому же, предупреждающая: вот такой у меня может быть укус. Байт!

Понятно, что в масштабе текстов и изображений, которые мы видим на экране, один байт - это очень мало, почти ничего. И какой же роман можно уместить в один байт? Но если вспомнить, что романы занимают обычно несколько сотен страниц, то если я уложусь, скажем, в две страницы, вы мне простите некоторую неточность заголовка, не правда ли? Хотя, почему неточность? Ведь роман в две страницы действительно можно прочитать за один укус. Так что, приступаю.

***

Марципан и Персимона были счастливой семейной парой. Нет необходимости вдаваться в детали их счастливой жизни, ибо, как объяснил нам Лев Толстой, все счастливые семьи одинаковы. И стоит только подумать о знакомой нам (в жизни, или в каком-либо романе) счастливой семье, то это подойдет и для данного случая.

Но однажды Персимона заметила перемену в поведении своего мужа. Он стал задумчив, рассеян, неласков. Персимона была умна и, к тому же, прочитала немало романов. Поэтому она сразу выделила три возможные причины: другая женщина, карточный долг, скрываемое заболевание. Внимательно всматриваясь в лицо Марципана, его руки, походку, поведение за обедом, она приходила к выводу, что здоровье, скорей всего, у него в порядке. Она имела доступ к их общим банковским счетам и не замечала там ничего подозрительного. Оставалось – женщина, и Персимона начала осторожно следить за мужем, тем более что он иногда пропадал или задерживался на часок-другой.

Вскоре она определила, что раз за разом Марципан направлялся в одно и то же место - в Музей Изящных Искусств. Для любовных утех место не совсем подходящее, думала она, но для нежных взглядов, сентиментальных излияний, да еще в окружении прекрасных пейзажей и обнаженных натур – в самый раз. И однажды Персимона вошла в музей следом за Марципаном, готовая к встрече со своей соперницей. Она выбрала день и час, когда в залах было много народу, и смогла назаметно следовать за ним. Марципан остановился перед одной из картин и не шевелился добрых полчаса, в течение которых никто к нему не подходил, а сам он не оборачивался и не смотрел вокруг. Внезапно он развернулся и решительно, нигде не останавливаясь, направился к выходу, так что Персимона едва успела укрыться в толпе посетителей. Переведя дух после такого неожиданного поворота событий, она подошла к картине, так поглотившей внимание ее супруга. На нее смотрела молодая королевская чета, оба на тронах и в соответствующем одеянии; XVII век, известный художник. Персимона долго всматривалась а лицо королевы. Очень хороша. И кого-то она ей напоминала.

Успокоенная, она вернулась домой. Можно влюбиться в портрет, думала она, но это же не насовсем, не надолго, скоро пройдет. Но оказалось – надолго, ничего не менялось, а снимать картину не собирались, это была постоянная экспозиция. Надо было что-то делать. В один момент мелькнула бешеная мысль: порезать картину ножом, как это бывало и в жизни, и в иных романах. Но в следующее мгновение в голову пришла более разумная мысль: а что, если он смотрит на на королеву, а на короля, завидуя его богатству и знатности?

И тогда Персимона предложила Марципану сходить в Музей Изящных Искусств, ведь они давно там не были. Он согласился, и они медленно вместе обходили зал за залом, иногда обмениваясь замечаниями по поводу увиденного, пока не остановились перед так интересовавшей их обоих картиной. Марципан шел чуть впереди и сразу встал напротив королевы. Это еще ни о чем не говорит, думала теперь Персимона, вставая рядом,  напротив короля и искоса наблюдая за супругом. Но Марципан откровенно созерцал прекрасную королеву. После недолгого раздумья Персимона решила его не тревожить, впервые внимательно посмотрела на короля и почувствовала, что непреодолимо погружается своим взглядом в самую глубину его глаз. Она не смогла бы потом сказать, как долго это продолжалось, и очнулась уже тогда, когда Марципан, осторожно поддерживая ее за локоть, направлялся к выходу.

В последующие дни все её мысли и чувства были заняты королем. Иногда ей удавалось тайком сходить в музей. Она останавливалась перед королём и забывала обо всем, совершенно не думая ни о сопернице, ни о влюбленном в неё супруге. Так продолжалось до тех пор, пока однажды её страстное созерцание не нарушило чьё-то лёгкое прикосновение. Это был Марципан. Он улыбался, тихо и ласково, потом провел ладонью по её волосам, по лицу, словно освобождая от гипноза. И сказал одними губами: пойдём. Она молча подчинилась. В одном из залов он нашел свободную скамейку, усадил Персимону и положил ей на колени большую толстую книгу, открытую как раз на репродукции волшебной картины. Под картиной был текст.

Молодые и счастливые король с королевой были необыкновенно довольны своим новым портретом, приказали повесить его в тронном зале, и хотя уже сполна расплатились с художником, решили нанести ему благодарственный визит. Пока художник шел к ним из дальнего угла мастерской, они заметили необычную картину на подрамнике. Золотой песок, пальмы, лазурное море – место, хорошо им знакомое, они любили здесь бывать. Под пальмой на креслах двое молодых людей, он и она, но в странных одеждах, едва прикрывавших интимные части тела. Лёгкие белые кресла были сделаны словно бы из одного куска, рядом, на песке лежали предметы незнакомой формы и непонятного назначения. Странно выглядел и небольшой корабль, стоявший на якоре недалеко от берега: без парусов, необыкновенно вычурной формы и тоже как бы отлитый нацело.

Король и королева были так поглощены созерцанием картины, что забыли о цели своего визита. Что это, спросил король подошедшего художника, ведь это же мы с королевой, не правда ли? Но мы вам здесь не позировали, и потом что это за прически, одежды и прочее? Художник был явно смущен, долго извинялся, что нарисовал королевскую чету без разрешения, объясняя, что увидел такую картину во сне, был этим поражен и решил сохранить увиденное для себя. Я тотчас ее уничтожу, прямо при вас, добавил он. Но король остановил его, сказав, что купил бы эту картину за любые деньги. На что художник, помрачнев, от денег отказался, и передавая картину королю, посоветовал: не смотрите на нее подолгу и не пытайтесь понять озадачившие вас детали, это небезопасно.

Предостережение художника оказалось не напрасным: придворные заметили перемену настроения королевской четы. Король и королева надолго уединялись, а однажды в тронном зале, в присутствии министров и маршалов вдруг поднялись со своих мест и со словами «полетели» быстро направились к лестнице на самую высокую башню замка. На верхней площадке они взялись за руки и, в последний раз посмотрев друг на друга, бросились вниз. Позднее кто-то из придворных вспомнил, что видел в королевских покоях странную картину. Но найти ее так и не смогли, картина исчезла.

Закончив читать, Персимона долго молчала, Марципан сидел рядом, глядя на репродукцию. Ты что-нибудь заметил?, наконец спросила она. Конечно, ответил он, это же мы с тобой на этом портрете, и если б не королевские одежды, мы бы это увидели сразу. Да, подтвердила она, но ведь назад пути нет? Он кивнул: только вперед. И как же?, спросила она с тревогой, на что он ответил: сейчас мы этого еще не знаем, но, думаю, с Эйфелевой башни прыгать не придется, другие нынче времена. Поживем – увидим. А пока что поехали на наш любимый лазурный бережок, нам надо очень хорошо отдохнуть от самих себя.

Иосиф Бененсон

26 декабря 2013 г.